Мы же с ним договорились потолковать искренне.

Ему очень режет слух новостная правда: «Юрий Спицын судим за наркотики». И пусть это юридически некорректно, так как судимость давно погашена, но все равно можно напечатать: «Юрий Спицын был осужден за наркотики». Невелика разница для коллективного мнения. Тем более, эту деталь биографии в обязательном порядке необходимо указывать в предвыборной анкете, которую вывешивают перед избирательным участком.

Сначала он нервно убеждал: «Это и так, и не так!». Тогда автор предложил ему полицейский разворот: «Все из карманов на стол». А так как журналист в свое время десятки и десятки раз сам сажал персонажей за наркотики, то полутона воспринял бы за уловки. Для широкого высказывания в чистосердечном духе важно и где человек вырос, и какая среда его сформировала. Это же половина ответа на многие вопросы.

— Не легли мне пираты, там в спину убивают. Я случайно прочитал книгу про морские походы, шторма, адмиралов. Это зашло. А у подруги мамы сын учился в Нахимовском училище, и я туда пошёл осознанно. Конкурс был человек 10 на место. В первую очередь брали детей погибших офицеров. Поступил, там я его – человека, повлиявшего на мою репутацию, — и встретил. Только я был в четвертом взводе шестой роты, а он — в третьем. Не сказать, что подружились, но привет-пока с улыбкой.

После Нахимовского оба поступили в Высшее военно-морское училище радиоэлектроники имени Попова. Они уже в разных ротах, но нахимовцы всегда стараются быть вместе, как братство.

Вместе в 2005-м и отчислились с четвертого курса. «Мне не повезло с командиром, ну да это не важно», — отмахивается Спицын, хотя, конечно, не военно-морская отмазка. Спицын — в Военмех, собрат по Нахимовскому — тоже куда-то доучиваться.

И как тут не повстречаться.

— Иногда вместе пиво пили. Есть два типа людей — с кем комфортно и наоборот. Он из первых. Он помогал — у него была машина. Дословно не помню, но часто говорил, что ему надо тянуть маму-учительницу и брата. Он же из нашего областного Приморска. Наконец, как-то он поплакал, что задолжал деньги и надо вернуть, но быстро это можно сделать только через наркотики. Это сейчас я бы психиатра вызвал, а тогда мне — 24 года, а на улицах — пик наркотрафика. Мы уже не помним. Отношение к этому дерьму было, как сейчас к курению в ресторане. Ладно … И он мне предложил их взять у его каких-то знакомых, то ли незнакомых.

— Допустим, в 20 лет такое случается. Но в вашем приговоре написано про ваш долг, а не его.

— Это уже интерпретация следователя, но я не плохом смысле. Она прониклась ко мне, а не к операм. Раз ты никого не хочешь грузить, то говори так. Мол, я опытная — зла тебе не хочу.

— Бывает в практике. Дальше?

— Дальше — еще глупее. Он попросил его подстраховать: поехать с ним, чтобы отдать этот пакет, а я повелся. Хотя что тут подстраховывать? От милиции что ли? Или от бандитов? Мы двинулись от Богатырского проспекта. Он за рулем Фольксвагена Гольф, я — рядом. Пакет в целлофане под ногами болтается. За Светлановской площадью нас стопорит ГИБДД и тут же две других машины подрезают. Через пару секунд начал что-то понимать: вытащили и скрутили только меня — на капот и в наручники, тут же вытащили пакет, не обыскивая весь салон. А он целехонький сидит за рулем, с его стороны даже не подбежали. А когда меня усадили в их машину, к нему спокойно подсел опер, а он улыбается.

— Согласен, топорно. Но можно и так: в чужой машине лежит под ногами пакет? Какие ко мне вопросы?

— Ситуация для опытного человека. Были же мои отпечатки. Я уже все понимал. А, мол, мало ли что я трогал — в голову такой наглости не пришло.

— И в кабинет — колоть? Сдай — тебе лучше будет?

— Именно. На Очаковскую (там располагался Госнаркоконтроль — ред.). В кабинете человек шесть и я — студент. Говорят, ситуация такая — не соскочишь, не порти себе жизнь. Слушаю — пока согласен. Что требуется? Скажи, у кого ты брал и ты — свидетель. А вот про того, кто меня вез, – ни вопросика. Дар убеждения у них работает. И я начал плыть. Родители, мама, учеба, катастрофа. И тут я понял, что надо выходить из этого дыма, как из гипноза, и мне помогла одна постыдная история в моей школе.

... Я решил крепко сгрубить. Я просто послал. Прямым текстом в лоб. И они перешли на угрозы, а я обрадовался: теперь точно договоренностей никаких не будет. Не били, но наручники сдавили сознательно.

Про Серегу я все понял, хотя не было подтверждений. «Псу своему, Сеньке-тузику, пламенный привет!» — передал я. Их грубость усилилась. Началось: по кругу в хате тебя пустят, у их опера брат держит Кресты и так далее. Ересь какая-то.

— Фамилию Сергея скажите, мы ее хотя бы изменим.

— Не хочу. Это как публично мстить. Будто это моя цель. Я давно понял, что если мыслить, он или кто другой меня обманул, то это опасно для самого себя. Надо думать наоборот: я дал себя обмануть. Тогда ты становишься виноватым, но делаешь правильный, сильный вывод на будущее. А он? Что? Барабан, да и только.

Я засмеялся, так как за многие годы впервые услышал практически забытый сленг уголовного розыска. «Расшифруйте для других».

— Барабан — это не стукач, это агент. Он стучит на своих, значит, барабанит. Правильно?

— Так точно.

Двое суток в камере, подписка о невыезде. Молодая следователь. Очная ставка с Сережей. Он заявил, что это я попросил его подвезти, и я его втравил. Он в лицо мне не смотрел. Нас сознательно посадил так, чтобы я до него рукой не добрался. А я и не собирался.

Расследовать нечего. Суд, пара заседаний, приговор в пару листов, три условно, гуд бай.

— Потом я все разведал. В Приморске его прихватили так, что он не мог отказаться. Ему было все равно, кого бросать под провокацию. Есть другой вопрос: почему меня? Наверное, всех других пересдавал или боялся.

— Я не могу доказать, но вы будто ищете с ним встречи, но она будет точно случайной. В кафе, на выборах, да где угодно, в Сочи на пляже, — почувствовал журналист.

— Мне сложно сказать. Бремя руководителя администрации накладывает сдержанность. Постараюсь ему задать вопрос — почему? Навряд ли заговорит.

— Сознайтесь, вы же знаете, как он живет?

— В абсолютно маргинальном виде. Это же не просто так. То ли алкоголь, то ли старое. Попадался за какие-то глупые кражи бетона на стройке. Все понятно.

Благодаря шикарным фильмам к нам порой залетают изречения. К теме разговора такое: «Месть — это блюдо холодное». И я так думал, а опыт, как и половое бессилие приходит с годами. Месть — это блюдо больное. Человек заболевает местью, и на все остальное у него хватает меньше сил. Прощать — это другое. Я пока не понял, что такое «сильные люди могут прощать». Не знаю, как это работает. Но чем больше общаешься по работе с людьми, людьми разными, противоположных взглядов, характеров, тем спокойнее становится. Рождается такая понимающая реакция.

Оплачено по договору № 1/ЕП- 2022 от 18 августа 2022 г. из средств Избирательного счёта кандидата в депутаты совета депутатов муниципального образования «Кузьмоловское городское поселение» Всеволожского муниципального района Ленинградской области пятого созыва по Кузьмоловскому одномандатному избирательному округу № 13 Спицына Юрия Михайловича.